Как искусственный интеллект создает новый рынок искусства

В октябре этого года «Кристис» впервые проведет аукцион, посвященный «искусству искусственного интеллекта» — сразу после аналогичной выставки в галерее Nature Morte в индийском Нью-Дели. Такие произведения искусства ставят новые вопросы: кто является автором и владельцем работы, насколько быстро она устаревает и есть ли области, где алгоритмы бессильны.

Что такое искусство искусственного интеллекта?

Такие произведения искусства часто создаются с помощью генеративно-состязательных сетей: компьютеру дается библиотека изображений или звуков, он создает собственный контент, аналогичный предложенным образцам, а затем сверяет с ними полученный результат, продвигаясь вперед методом проб и ошибок.

Работы, созданные в результате этого взаимодействия двух нейронных сетей, — а это могут быть изображения на бумаге, видео или мультимедийные инсталляции — зачастую выглядят весьма реалистично, но вызывают неясное беспокойство. Это еще называют эффектом зловещей долины, когда искусственный объект выглядит почти как настоящий, и это тревожит наблюдателя.

Например, Марио Клингеманн из Мюнхена обучил алгоритм на портретах старых мастеров, а потом «скормил» ему видеозапись, где был изображен сам. Получилось видео с тающими многоглазыми изображениями, которые многие сравнивают с работами Фрэнсиса Бэкона.

Продажа искусства, порожденного искусственным интеллектом

Живущий в Лондоне турецкий художник Мемо Актен был одним из первых авторов, продавших произведение, созданное с помощью ИИ — его проект GCHQ ушел за 8 тыс. долларов на благотворительном аукционе Google в Сан-Франциско в 2016 году.

Прошло два года, и первый ИИ-арт выставляется на аукцион «Кристис»: это работа парижского коллектива Obvious под названием «Портрет Эдмонда Белами» (2018 год), которая, как ожидается, будет продана за сумму от 8 до 11,5 тыс. долларов.

В некоторых отношениях ИИ-арт похож на любую другую новую форму искусства — ему приходится с нуля завоевывать себе место на рынке. Апараджита Джайн, директор Nature Morte, говорит, что она оценивала работы для недавней выставке Gradient Descent (можно перевести как «Плавное снижение») «довольно агрессивно» (от 500 до 40 тыс. долларов), чтобы помочь новому жанру — это заметно меньше стандартного диапазона галереи; обычно здесь выставляются работы стоимостью от 10 до 100 тыс. долларов.

Одна из проданных галереей работ — произведение Тома Уайта, художника из Веллингтона, создающего абстракции в стиле Кандинского, основанные на том, как ИИ «видит» повседневные предметы, например, бинокль или вентилятор.

Джайн заявляет, что выставка привлекла новую аудиторию — обычно работы покупают представители финансовых кругов и бизнеса, связанного с недвижимостью. Уайт говорит: «Среди покупателей моих работ довольно много нетипичных коллекционеров — я видел ученых, разработчиков видеоигр и исследователей в области компьютерного зрения и искусственного интеллекта».

Что кому принадлежит?

В материалах для прессы, посвященных выставке Gradient Descent, написано, что работы «созданы исключительно искусственным интеллектом в сотрудничестве с художником», а группа Obvious даже подписала работу названием алгоритма, а не именем коллектива.

Впрочем, хотя художники и галеристы и приписывают авторство искусственному интеллекту и подчеркивают, что художник не может предсказать результат, с юридической точки зрения совершенно очевидно, что владельцем работы является человек, а не компьютерная программа.

Джессика Фьелд, заместитель директора Лаборатории компьютерного права Юридической школы Гарварда, утверждает, что ИИ — это просто инструмент, как камера или Adobe Photoshop для фотографа:

«Создание и обучение современных алгоритмов ИИ требует огромного человеческого участия, и в обозримом будущем это не изменится. Здесь мне интересен не вопрос, может ли ИИ быть собственником работ, а кто из людей получает права на результат».

Фельд и ее партнер по исследованиям Мейсон Кортц выделяют четыре ключевых элемента, с помощью которых создаются подобные произведения — и на каждый из них у кого-то есть права. Это:

Входные данные;
Алгоритм обучения;
Обученный алгоритм;
Сами результаты.

Все работы, упомянутые в этой статье, продаются как готовый продукт: это печатная продукция, видео или инсталляции. Любой, кто скопирует такое произведение и попытается его продать без согласия автора, нарушит его права, как это было бы с живописью или фотографией, но этим дело не ограничивается.

Владение кодом

Фьелд объясняет, что, хотя значительная часть ИИ-арта создается с использованием открытого ПО, например Google TensorFlow или Facebook Torch, есть художники вроде Уайта, создающие собственные алгоритмы, и, соответственно, владеющие ими. Она говорит:

«Вообще говоря, художник может продать работу в виде кода, хотя я пока не знаю таких случаев».

Это интересная идея, и она может понравиться коллекционерам, которые могут использовать приобретенный код для создания новых работ.

Впрочем, организация окружения для исполнения кода может быть сложной задачей, особенно если он взаимодействует с проприетарным ПО или оборудованием. Бангалорский художник Харшит Агравал, участвующий в выставке Gradient Descent, говорит, что программные инструменты очень быстро обновляются, и уже обученные модели устаревают.

Мемо Актен особенно беспокоится о работах, в которых используются веб-технологии:

«Представьте, что вы отправляете запрос в Google Translate, обращаетесь к API облачного сервиса Microsoft или Amazon Cloud, или, например, к уже закрывшемуся [видеохостингу] Vine. Я уже сегодня могу вспомнить много работ, которые „умерли“, потому что какой-то API устарел и был закрыт».

Похоже, решение — это воспринимать ИИ-арт как перфоманс. Пока технология позволяет, работа существует, а потом она заканчивается, и у нас остаются документы и воспоминания.

Владение набором данных для обучения

Многие художники, занимающиеся ИИ-артом, используют для обучения своих алгоритмов изображения, аудио- или видеозаписи, являющиеся общественным достоянием — в качестве примеров можно назвать ImageNet, SoundNet и Google Art.

Дело в том, что есть опасность получить на выходе результат, слишком сильно напоминающий один из использованных образов, и, если он защищен авторским правом, это может создать проблемы. Фьелд говорит:

«Я пока не слышала о судебных процессах такого рода, но, думаю, примеры не за горами».

Картик Калянараман, куратор выставки Gradient Descent, говорит, что ИИ-художники не копируют изображения или аудиозаписи, и их алгоритмы должны так же свободно учиться на изображениях, защищенных авторским правом, как студенты художественных учебных заведений, которые смотрят на картины и рисуют наброски в музеях.

В США и других странах англосаксонского права есть концепция добросовестного использования подразумевающая, что, при соблюдении некоторых условий, можно использовать в своей работе чужие материалы без согласования и выплаты вознаграждения. В случае чего, на этом может быть построена судебная защита, но Калянараман говорит, что он из прагматических соображений настаивал, чтобы в обучающих наборах данных использовались только не охраняемые авторским правом материалы.

Другая участница Gradient Descent, Анна Ридлер, вообще использует для обучения ИИ только собственные наброски и фотографии. Она говорит:

«В значительной степени творческий акт как раз и состоит в отборе материалов для обучения, и, поскольку я сама их создаю, и они, в некотором роде, сами являются произведениями искусства, другой человек никогда не сможет воспроизвести мою работу».

Если же художник решил использовать в работе запатентованный алгоритм или набор данных для обучения, который явно «проглядывается» в его творении, ему, вероятно, придется согласовать это с владельцем соответствующих прав.

ИИ-арт изменит рынок искусства

ИИ-арт не грозит оставить без работы людей-художников, ведь именно люди владеют созданными с использованием алгоритмов работами. Тем не менее рост популярности подобного искусства может иметь далеко идущие последствия для арт-рынка в целом.

Так, Кальянараман считает, что приход ИИ может изменить «человеческое» искусство примерно так же, как изобретение фотографии изменило живопись: появились импрессионизм, экспрессионизм и другие школы, нацеленные не на точную передачу действительности, а на выражение уникального человеческого восприятия и эмоций.

Он полагает, что люди, использующие ИИ, могут легко создавать новые формы в живописи и даже удивительное и сложное концептуальное искусство — в той мере, в которой такое искусство является прямой визуализацией описания. Художники, придумавшие только новую изобразительную манеру (вроде Пита Мондриана), или авторы, чьи работы может передать описанием, а не ощущением, могут стать менее популярны, а их работы менее ценны — как в эпоху фотоаппаратов, Photoshop и цифровой иллюстрации стали меньше цениться фотореалистичные изображения.

При этом Кальянараман полагает, что Марк Ротко и Пауль Клее, то есть художники, опыт восприятия работ которых похож на взаимодействие двух живых существ, — останутся интересными и в эту новую эпоху. Он говорит: